Елена Воробей: «После сорока мы уже теряем надежду на встречу с принцем на белом коне, но к топоту копыт еще прислушиваемся»

 – Савелий Крамаров, которого все воспринимали как шутника, в жизни был очень серьёзным человеком. А какая Елена Воробей, когда опускается занавес?

– Разная: серьезная, грустная, грозная, прекрасная, безнадежно романтичная. Буквально вчера меня кто-то спросил про мое семейное положение, я ответила: «Все еще в поиске!». После сорока мы, конечно, уже теряем надежду на встречу с принцем на белом коне, но к топоту копыт еще прислушиваемся. Мы, женщины, любим не замечать две вещи: цены в магазинах и нормальных мужиков вокруг. Настоящий, достойный мужчина, как лохнесское чудовище, говорят, что он есть, но никто его не видел. Вот и я верю, что он существует и очень хочу его встретить. Все это, естественно, шутки, но, как говорится, в каждой шутке только доля… Я просто пытаюсь дать вам понять, какая я: ко всему в этой жизни отношусь философски и с чувством юмора. Даже к самой себе (смеется). 

– Почему сейчас острой сатиры меньше, чем в СССР, хотя поводов для этого хватает?

– Вы правы, поводов для острой сатиры сегодня действительно больше. Мне кажется, причина кроется в том, что нас еще «колбасит», мы не смогли до конца освободиться от страха и боимся «получить по языку». Мы пока еще находимся в состоянии постсоветской турбулентности. К тому же, сатира – это взрослые дела и взрослые игры. Я пытаюсь затрагивать в своем творчестве остросоциальные темы. Есть у меня в репертуаре номер, который называется «Коллектор и должница», где история разворачивается так, как я хотела бы её увидеть. Номер родился после того, как прочла в интернете шутку, которая еще раз доказывает, что наш народ любит посмеяться над собой: «В дверь к Николаю Валуеву позвонили коллекторы. Увидев лицо Николая, они представились ему свидетелями Иеговы…». С этого началась моя работа над номером – номер получился смешной. А вообще, я думаю, что чувство юмора – это важный компонент нашей выживаемости.  

– Люди, для которых вы шутите, какие они? Вы представляете свою аудиторию?

– Сказать по правде, это всегда разные люди. Но я даже не сомневаюсь, что они с чувством юмора (улыбается). Это люди всех возрастов, ценят и остроумную мысль, и легкую, незатейливую эстрадную миниатюру. Я стараюсь так выстраивать концертную программу, чтобы не отдавать предпочтение какому-то определенному возрасту, пытаюсь объединить при помощи юмора людей разных поколений.

– В юморе существует деление на возрастные категории?

 – Конечно. Например, то, что смешно моей дочери, не всегда смешно мне, и наоборот. Сама я предпочитаю тонкий юмор, но замечаю, что он не всегда может пройти на концерте. И, вообще, сейчас это немножечко немодно. Сейчас все более оголенное, причем в буквальном смысле: чем ниже шутка, тем больше шансов, что она вызовет гомерический хохот. Я такие шутки называю «анатомическими». Признаюсь, я себя останавливаю, дабы не идти на поводу у такого простого достижения успеха.

– Теперь понятно, что у шуток есть различия по гендерному и возрастному признаку, а по национальности?

 – В народе очень популярны анекдоты про русского, американца и немца, так же про латышей, эстонцев, чукчей, молдован, евреев. Но есть бездарные анекдоты, а есть очень смешные, очень точные. Но то, что мы русские, я имею в виду сейчас географию, а не национальность, это одна сплошная воспаленная «хихикалка» – совершенно точно. Мы не представляем себе компанию без хорошего рассказчика анекдотов. А талант пародиста во время застолья у нас зависит от количества выпитого. У нас обостренное чувство юмора.

– Кем хотела быть маленькая Леночка в детстве?

 – Актрисой. Правда, у меня не было никаких предпочтений в этом плане. Мне казалось, что театр – это необыкновенный мир, что там за декорациями другие люди, особого склада, особого мышления, что там всегда есть место празднику, нет будней. И мне хотелось попасть в этот праздник. 

– Понимание того, что «хочу поднимать людям настроение и точка!» приходило постепенно или было одномоментным, как озарение?

– Очень серьезный вопрос. Не было у меня такого тонкого прицела – выйти на юмористическую арену и заниматься фиглярством. Хотя только дилетант может считать, что заниматься юмором просто и что это искусство второго сорта. Низко кланяюсь тем людям, которые на протяжении долгих лет находят в себе силы держаться на плаву юмористического течения. Это очень тяжело: во-первых, потому, что в юморе тоже присутствует мода; во-вторых, существует «теория волны», которую описал Эдуард Ханок, мой талантливый и умнейший земляк. Эта теория проста, и относится она ко всем видам творчества: к эстраде, к живописи, к литературе. Мы зависим от стечения обстоятельств, от моды, над которой совершенно не властны. Но нам может повезти: мы окажемся в зоне особого внимания, и на нас будет хороший спрос. Большое дело везение. Это одна из составляющих успеха. Поэтому я мечтала стать актрисой, поступить в театральный институт. Не грезила о главных ролях, мои планы не были столь дерзкими. Понимала, что поступать в театральный институт совсем не просто. Конкурс – 200 человек на место. Передо мной не стоял вопрос после поступления – вот сейчас все брошу и пойду шутить. Моя задача была обучиться профессии, актерскому мастерству. Ведь что-то зависит от степени одаренности студента, а чему-то нужно учиться. Какие-то вещи ты начинаешь понимать, только получив профессиональное образование. Я актриса синтетического жанра – пою, двигаюсь, не боюсь быть смешной, знаю, как заставить зал плакать, и в моей театральной копилке очень много различных образов, непохожих друг на друга персонажей. О том, что я однажды стану больше шутить, чем играть серьезные роли и не предполагала. Это стечение обстоятельств. Когда мой педагог на курсе Игорь Алексеевич Богданов сказал: «Ты смешная, и не надо этого стесняться!», я ему поверила. 

– Елена, а Ваш юмор, он вообще какой?

– Мне важно, чтобы он был заметным. Есть принцип рекламы и антирекламы. Хорошо и то, и другое. Если бы мое творчество было незаметным, для меня это было бы, пожалуй, самым страшным. Когда я прочла первую критику в свой адрес в интернете, погрузилась в трехдневную депрессию. Потом друзья сказали: «Мир интернета полон грязи. Ты можешь найти там и лестные слова, и, наоборот, обидные – полетят комья, только уворачивайся!». Не поверив, стала набирать имена и фамилии известных людей, чье профессиональное реноме было, с моей точки зрения, безупречным. И, к удивлению своему, прочитала кучу негатива в адрес этих людей. Сегодня я понимаю, что в интернете есть как бачки с мусором, так и хорошая почва. Интернет – это большое информационное поле, которое надо использовать по назначению, и уметь лавировать между тем, что там размещается. 

– Будучи на гастролях, вы, наверняка, видите, как непросто живётся тем, кого принято называть «простым народом». А какие чувства увиденное вызывает у вас?

– Недавно вернулась из маленького гастрольного тура и мне очень понравилась ценовая политика в одном небольшом городке: чтобы простые люди могли пойти на концерт, билеты сделали в одну цену, и, поверьте, стоило это чуть дороже, чем киносеанс. И был полный зал, и это было очень приятно. Для меня очень важно, чтобы разные люди имели возможность приходить на мои концерты, получать удовольствие, смеяться. 

– И, в заключение, чтобы вы пожелали нашим читателям в преддверии новогодних праздников?

– Верить в завтрашний день. Позволять себе не только по большим праздникам вкусно кушать и ходить на развлекательные мероприятия. Желаю хорошего крепкого здоровья и здорового, самое главное, чувства юмора! Без этого в наше время никуда (улыбается).