Чернобыльская трагедия: 33 года спустя

26 апреля 1986 года в Припяти рванул четвёртый энергоблок. В воздухе оказались 8 из 140 тонн топлива из реактора. И бесшумная, невидимая, неосязаемая смерть без цвета и запаха смерть поплыла над ночным городом. При предельно-допустимых нормах в 25 мкР/ч дозиметры зашкаливали, выдавая до 1000 мкР/ч.

Утечку радиации приравнивают к взрыву 500 атомных бомб, сброшенных в 1945-ом на Хиросиму. Эвакуировали 47,5 тысяч жителей Припяти. Лес близ ЧАЭС заполыхал. Нет, не огнём. Он окрасился в огненные цвета и с тех пор его так и зовут «рыжим лесом». 

Под радиоактивное излучение попали девять с лишним миллионах людей, от Украины – до Скандинавии.

Спасать страну и мир от ядерной катастрофы бросились со всех республик Союза. 835 тысяч человек принимали участие в ликвидации последствий взрыва.

Первыми ликвидаторами горящего энергоблока стали четыре десятка пожарных, 300 киевских милиционеров. Специалисты угледобывающей промышленности откачивали заражённую воду, чтобы она не попала в Днепр.

Город-призрак

Из Белгородской области в Чернобыль направили 3,5 тысячи человек, более 700 из них из Старого Оскола, а 205 – губкинцы. Сейчас в городе живёт около 130 «чернобыльцев». Многие стали инвалидами.

— Припять стоит в сосновом бору. Въехали, а этот красивый, белокаменный город – мёртвый. Ни одного человека. Только по улицам бродят голодные, тоже потерянные коровы, собаки, кошки. На балконах бельё висит. Дороги залиты мазутом, латексом. Это для того, чтобы радиоактивная пыль не поднималась. Только БТРы проедут, уровень радиации замерят, и снова тишина. Жутко, – вспоминал один из ликвидаторов последствий на ЧАЭС Александр Бекетов.

Бекетова вызвали в Губкинский райвоенкомат в конце июля 1986 года. Повестку принесли в два ночи, а уже в семь утра его, лейтенанта запаса, автобус вез в Белгород. В отличии от других, осознавал опасность. Поэтому с женой, двухмесячным сынишкой и дочкой прощался как навсегда. 

…В пункте санобработки Бекетов проводил дезактивацию всей техники, идущей со станции. Если после обработки уровень радиации не снижался, технику, – неважно, частный это автомобиль или военный, – отправляли в могильник.

А ещё губкинец убирал грунт и щебень рядом с разрушенным энергоблоком. Уровень радиации был так велик, что работать разрешалось только по 14 минут. Средства защиты – самые простые: «лепесток», редко у кого респиратор, перчатки и, пропитанная спецсоставом, форма из ткани.

Александр Григорьевич призывался на шесть месяцев. Но свою дозу облучения получил уже через два, поэтому его демобилизовали.

— Станция просто так никого не отпускала. Перед отъездом нас провожал комполка. И вот говорит на прощание: «Вы – счастливые. Только что поступило указание собрать всех и отправить на крышу реактора», – рассказывал Бекетов.

Остался ли из них кто-то в живых? Вряд ли…

Чернобыль и Припять сегодня - как выглядят сегодня мёртвые города.

 

Синдром чернобыльца

— Только когда приехали, ощутили всю серьёзность ситуации. К тому моменту соорудили свинцовый саркофаг, поэтому смертельных доз радиации уже никто не получал: гамма-излучение даже возле станции было приемлемое, – вспоминал другой губкинец, Владимир Титов.

А вот радиоактивное заражение… Радиация пропитала всё вокруг: воду, почву, здания, деревья. Лес сожжён, ни животных, ни птиц. 

Часть, в которую попал Титов, располагалось в палаточном городке в чистом поле. Работали в 30-километровой зоне отчуждения. Каждое утро ликвидаторы отправлялись за несколько десятков километров от лагеря.

Владимир Рэмович был командиром взвода дезактивации. Сносили здания, рыли котлованы, закапывали фрагменты строений в землю. Спали по четыре часа в сутки.

Оказавшиеся в Чернобыле рассказывали, что ликвидаторов до станции везли в «чистых» автобусах, а затем пересаживали в «грязные», от которых фонило. На них и подъезжали прямо к бункеру. Людям объясняли, что маски снимать нельзя, но многие игнорировали это. А автобусы старые, двигатель сзади, как пылесос и во время движения пыль в салоне стояла столбом. Затем оседая на горле, в легких. …По территории, прилегающей к станции, нельзя было ходить в развалку. Только бегом от объекта – к объекту. И если чувствовал, что дозу перебрал, сразу нужно уходить, полоскать горло. А чувствовалось это сразу: перехватывало дыхание, горло сушило, спазм наступал такой, что можно упасть и воздуху не успеть вдохнуть. Слезы, кашель – в общем, синдром чернобыльца.

…По всему миру от взрыва на ЧАЭС пострадало около 9 миллионов человек. «Грязные» облака проплыли над Италией, Скандинавией, Германией, Болгарией, Белоруссией (ей досталось 70% загрязнения), Украиной и Россией.